Безысходность. Что может быть хуже? Мы бежим по лабиринту в поисках выхода, но его нет. Это замкнутый круг, в который заковывает потерянная надежда. Мы осознаем, что ничего нельзя сделать, но не можем с этим смириться.
***

«Словно в сказке скрипнула дверь…» Но не в той доброй сказке, которую мы так давно засматривали в кругу семьи. Не в той сказке что, надвинув на нос очки, бубнили нам на ночь бабушки. Это те сказки, в которые мы не верим, те, про которые говорим что только не с нами. Это «новая история» жизни, что пишется страхом, отчаяньем, а порой и кровью… Это не те сказки, которыми мы зачитывались тайком под одеялом, окунувшись в которые так не хотелось возвращаться. Напротив, это та сказка, попав в которую все кажется сном, и ты так хочешь забыть, проснуться, вернуться – но не можешь. И ты блуждаешь по ее коридорам, мечтая о выходе, там, где есть только вход…
И снова хлопнула дверь за спиной, в очередной раз сея сомнения, что «вот если бы я не вышла»… Но ты это сделала. Снова. И снова тонкий мост разрушен, и нет пути назад. И ты идешь вперед, блуждая в лабиринте, навстречу смерти.
Непроглядная тьма встретила девушек, вошедших в комнату, которую Лариса мысленно обозвала «Ж». Пока она не представляла, на сколько права в своем ошибочном предположении. Это полная «Ж», хотя и не та, про которую она подумала. И не было не малейшего просвета, лишь мрак.
- Сейчас – Кайманова полезла куда-то, как ей показалось за угол в поисках выключателя. – Все «М» и «Ж» одинаковые, толчок, раковина и рубильник.
Послышался стук, потом что-то, брякнув, свалилось на пол.
-Твою же… - бурчала Лариса, гремя, шурша и брякая, и через мгновенье загорелся свет. Тусклый, моргающий свет, от жужжащей, висящей на проводе лампочки, где-то под потолком.
- Вот! А тут швабра, а я такая хрясь, а она, такая, бух, и…  - Лариса осеклась,  потирая лоб и осматриваясь. – Да, подруга. Это не туалет, но, похоже, мы уже близко. О! Зажигалочка!
Кайманова подняла металлическую коробочку с красноречивой надписью «ZIPPO”, и сунув находку в карман, осмотрелась.
Маленькая комнатка смотрела на пришедших заставленными шкафами, на полках которых ютилась всевозможная всячина. По большей части инвентарем для уборки да моющими принадлежностями. «Тик-так» - в такт биению сердца, эхом разносилось по комнатушке тиканье часов, и казалось, что стоит им замереть, как жизнь остановиться. Но жизнь продолжалась, и Лариса, под монотонное тиканье принялась осматривать помещение в поисках выхода, который нашелся довольно скоро. Дверь с замызганным стеклом, покрытом слоем инея, смешанного с грязью и пылью, по всей видимости вела в какой-то морозильник. Пока София рассматривала шкаф, Лара прильнула к стеклу, тщетно стараясь разглядеть что по ту сторону. И в этот момент чья-то ладонь со стуком врезалась в стекло, оставляя размазанный силуэт. Взвизгнув от страха Кайманова бросилась вперед, но подскользнувшись в луже крови, которую не заметила до этого, получилось у нее весьма не ловко, и она буквально ввалилась во внутрь.
-Здесь кто-то есть! Или был... Я видела — пролепетала заикаясь Лариса, сама не веря до конца в увиденное. Комната оказалась значительно шире, и светлей. В углу попискивали медицинские приборы. По центру на каталке лежало тело человека. Трупные пятна покрывали кожу. Кровь струйкой стекала из под него, образуя приличную, растекающаяся лужу. Над телом навис операционный светильник, заливая его своим ярким светом. Тут же на тумбе находилась миска с инструментами. У стены стоял железный шкаф с препаратами, сразу за которым тяжелая дверь с кругленьким маленьким иллюминатором. Все в убранстве помещения говорило о том, что оно покинуто очень давно: толстый слой грязи смешанной с пылью, ржавые потеки на шкафу и дверях, если бы не свежая стекающая кровь с пациента и мигание светодиодов на приборах. И как не странно, не смотря на относительную прохладу, морозом тут не веяло. Большое окно на стене открывало панораму города, и Лариса с удивление обратила внимание на высоту. Город за окном жил своей повседневной жизнью. Тяжелые капли дождя стекали по прозрачному стеклу. По лужам спешили куда то мелькавшие огни фар бегущих автомобилей. Вот за угол повернула большая белая машина, похожая на лимузин, в спешке обрызгав водой с  лужи зазевавшегося пешехода. Мужчина с полосатым зонтом замахал вслед обидчику, видимо выкрикивая слова брани. Но звуки города тонули в шуме дождя. Грянул гром, раскаты которого пошатнуло стекло. В слепящей вспышке молнии, Лариса разглядела не высокое здание напротив, на крыше которого красовался рекламный слоган Coca cola. На старинных часах под самой крышей стрелки медленно отсчитывали время. 12:46... «Почти час. Не так уж долго до утра» - мелькнуло в голове. Ночное небо, за которым так любила наблюдать Лариса, встречай закаты во время долгих ночных посиделок у костра во время экспедиций, было пустым и безликим. Звезды и ночное светило терялись в черноте затянутого городским смогом небосвода.  Дверь, как и предполагали девчата, оказалась заперта.
-Здесь никого, кроме него — сказала София, указав на покойного, который, судя по выражению лица, не внушал оптимизма.
-Сама вижу, но я же видела! - не унималась Лара, - Хотя сама уже не уверена что видела. А это что за анатомическое пособие?
Кайманова медленно приходила в себя. И сейчас стояла возле рентгеновских снимков, на одном из которых отчетливо был виден ключ.
-Я предполагаю самое худшее — вздохнув, сказала София, беря в руки скальпель.
Лариса была далека от медицины, но в поведении подруги безошибочно распознала ее намерения, от которых комок подкрался к горлу.
А вдруг он жив? - испуганно забормотала Лариса? Ты, это, проверь... Ну, там пульс, искусственное дыхание... Я на стреме, чтоб не мешали.
Заявила Лара отходя к входу в кладовку.  София сделала глубокий надрез.
-А ты уверена, что ему не больно? - не унималась Лариса.
- Я уже не в чем не уверена — сказала София, запуская руку в податливую плоть.
«Кто был это человек при жизни? Как он оказался здесь? Чем занимался? Какова его судьба и нелепая смерть? Был ли он достойным гражданином, заботливым отцом или напротив, преступником, заслуживающим самое жестокое наказание? А был ли он вообще, или все это лишь плод воображения? Часть ужасного, кошмарного сна» - думала Лариса, бесцельно блуждая взглядом. Но тут бросилась в глаза дверь, на стекле которой отчетливо запечатлелся размытый отпечаток ладони.  Словно от чьего-то близкого дыхания зашевелились волосы. С ужасом она обернулась к подруге, предостерегая, но крик застыл в груди. Опережая ее на доли секунды, София с ужасом завопила. Рука «мертвого» пациента схватила ее запястье. В унисон этому крику завопила и Лариса, сама не понимая, как не рухнула с инфарктом на месте, она бросилась помогать подруге. Мыча, тело стало приподниматься, и в этот момент Кайманова схватив первое что попало под руку, (этим оказался какой-то прибор, с пищащими лампами, назначение которого так и осталось загадкой для Ларисы), и с силой обрушила коробку на голову ожившего. Обмякшее тело свалилось так и не успев подняться.
- Тащи! Тащи ключ!- вопила Лариса. - Я же говорила, искусственное дыхание надо было!
Перепачканные кровью, тяжело дыша, девушки отползли к стене с добытым трофеем.
-Что это было — испуганно забормотала Лара.
- А я откуда знаю! - огрызнулась София. Было видно, что все происходящее болью отзывается в ее сознании. Ей было страшно, как и Каймановой, но она пыталась держаться, пыталась быть сильной все это время.
- Наверное ты сделала ему больно — выдала очередную нелепицу Лара, пологая что ее шутки хоть как то развеет нависший ужас. - Все таки надо было с искусственного дыхания начинать.
Кайманова попыталась рассмеяться, но смех получился уж слишком похожим на истерику.
- Напомни, когда доберемся до морга, не в коем случае туда не входить! А то мы так всех покойников поднимем.
- Напомню, вот только сначала добраться бы, хоть куда — нибудь.
- Это точно. Так подруга, а давай ка выбираться из этого местечка.
Поднявшись, Лариса подошла к закрытой двери. Тщетные попытки увидеть и услышать что за ней не увенчались успехом.
- София, ключ. Ты его не уронила обратно в утробу?
- Нет — сказала девушка, крепко зажимая в окровавленной руке добытый не легким путем путь к спасению.
Ключ лег в скважину как родной. Дверь открылась без скрипов и усилий, не смотря на внешнюю обветшалость. Но то что скрывалось по ту сторону входа, не добавляло оптимизма. Жуткое зрелище заставило пошатнуться Ларису, не только физически, благо рядом оказалась София, не давшая рухнуть на месте, но и психически! Впервые в жизни, Кайманова, видавшая жуткие вещи прошлого, запечатленные на века в настоящем., в камнях и мумиях, в костях и могильниках, не могла подобрать слов. Даже шутки, так легко слетавшие с языка в экстремальные моменты, никак не выходили. София, зажав рот рукой, с немым ужасом взирала на не укладывающуюся в понимании картину. За широким стеклом маленькой прихожей, напоминавшей скорей прозрачный коридор, простиралась обширная комната, на полу которой лежало несколько растерзанных тел. Ошметки одежда, лужи засохшей крови с грязными потеками. У одной из стен лежал почерневший от времени труп. Разорванная кожа на спине свисала шматами. Поясница была вмята, словно раздавлена, из образовавшейся раны ниточкой тянулся кишечник, и белели обломки позвоночника. Рука мертвого тянулась к стене, на которой алела намазанная кровью надпись: «Help me». Было не понятно либо при жизни человек успел доползти до стены, либо был раздавлен в момент написания. Чуть выше и правее от трупа зиял вентиляционный лаз. Ларисе трудно было определить его точные размеры, но навскидку казалось что они с Софией вполне могут там уместиться. Слева, в углу была навалена куча тел и обрывков плоти, в которых сосредоточенно копошился он. Доктор, если верить гласившей надписи над входом. Огромное существо, превышавшее ростом два метра, бугристая воспаленная плоть с многочисленными кровоточащими язвами. Судя по тому как тяжело он переминался с ноги на ногу, весу в нем было с добротного быка. Длинные сильные руки заканчивались черными когтями, в остроте которых не было сомнений, как не было сомнений и в не соблюдении существом гигиены. Засохшие кровавые пятна на руках. Ошметки некогда густой седой бородки, паклями свисали с морщинистого лица. Не следа одежды, словно существо презирало сам факт существования подобного. Или было закоренелым эксгибиционистом.
- Это — БРЕД! - подытожила Лариса. - Этого не может быть. Просто НЕТ! Ерунда какая то! Я поняла, это какое то дурацкое шоу. Это шоу уродов! Где тут скрытая камера!
Кайманова готова была взорваться от истерики. Труп, кровь — все было слишком настоящим что бы быть не правдой, но ей так хотелось думать что это лишь сон...
- Тише, тише — затрясла ее София. - Успокойся!
- Эй, урод в костюме! - заорала Лара, сотрясая кулаком стекло. - Я с тобой разговариваю, извращенец выряженный!!
Надо было отдать должное звукоизоляции мифического здания. Существо копошащееся в груде тел никак не отреагировало. София в ужасе буквально вытолкнула разбушевавшуюся девушку обратно в комнату.
- Ты что творишь! Успокойся! Слышишь? Мы выберемся отсюда. Вместе. Что бы не случилось — мы справимся! - София прижала дрожащую Ларису к себе и повторила, уже тише. - Мы справимся... Вместе.
-Да. Ты права — успокаиваясь, вытирая проступившие слезы,  еле слышно сказала Лара. - Вместе.
Шмыгнув еще пару раз носом, Лариса оглядела еще раз помещение.
- Что-то мы упускаем, - осматриваясь сказала София.
Она подошла к окну в тщетной попытке отыскать иной путь к спасению.
- Слишком высоко, и … - София с интересом смотрела на конструкцию.
Окно было не обычным, словно монолитное. Не створок, не ручек, не форточек. Сплошное цельное стекло. Постучав по нему София убедилась что окно слишком прочное, его не разбить.
- Должен быть какой-нибудь выход! - девушку злило не понимание происходящего, как и Лару. Вокруг происходили вещи которых не могло быть в априори.
Лариса чиркнув пару раз зажигалкой уставилась на пламя.
Прошло столько лет, а память рисовала картинки, словно случилось это только вчера.
Ревущее пламя объяло хлипкую постройку, служившую утехой и развлечением для молодежи, небольшого провинциального поселка. В клубах дыма охваченные языками пламени кричали люди. Ее сверстники. Тщетно бегали пожарные и горожане, пытающееся сбить пламя. Огонь безжалостно пожирал все живое внутри. Совсем юная еще Лариса, со слезами смотрела на бушующую стихию. Это она. Это ее вина. Небрежно брошенный ею окурок вызвал возгорание старого здания, и теперь она молча взирала на то, как ее халатность убивает друзей, знакомых и просто ровесников. С горящей крыши посыпались, разметав снопы искр, остатки кровли. В дверь неистово колотили, моля о помощи, но Кайманова в ужасе смотрела на все это, не в силах побороть страх. Ей бы позвать на помощь, или совершить безумный поступок, попытавшись помочь откупорить крышку капкана. Хлипкая тлеющая дверь наверняка не выдержала бы напора, но страх... Он не давал пошевелиться, и все что могла выдавить из себя Лариса, это упав в грязь шептать :«Простите. Простите».
Тогда, в тот злопамятный день, происшествие было списано на несчастный случай, и лишь Кайманова знала правду. Правду о гибельном действии страха. Шли годы, и казалось минувшее давно осело глубоко в памяти, не высовываясь наружу. Но вот сейчас, глядя на играющее пламя зажигалки, все снова ожило в ее сознании.
«Безумные поступки стоят жизни - словно кто-то шептал в голове. - Иногда унося их, а иногда даруя! Ты не смогла сделать этого тогда, и теперь горечь и сожаления преследуют тебя. Сможешь ли ты сделать это сейчас? Вставай и борись, Кайман!»
А в это время, где-то по другую сторону земного шара, старый индеец устало смотрел вдаль. Колечки дыма из его трубки взлетали вверх, и тут же развеивались под порывами ветерка, уносимые бесформенными облачками прочь.
- Сегодня я призову духов- медленно проговорил он.
- Так рано же еще? - удивился сидящий рядом молодой смуглый юноша в потертых джинсах.
- Помнишь ту белую цыпу с континента? Ту что шарила по округе.
- Аа... Третий размер... - блаженно проговорил юноша, с улыбкой предаваясь приятным воспоминаниям. - Почему ты вспомнил ее, дедушка?
- Духи явили мне ночью тревогу. Я чувствую что она в беде. И сегодня я призову духов к ответу.
- Племя не одобрит, дедушка.
- Ты еще юн, «Бычья храбрость»… Многое тебе предстоит узнать! Что бы выжить в бурлящей реке, нужно идти против течения! Я буду говорить с духами сам.
В его тоне слышалась решительность, и юный индеец, не став спорить, взглянув на напоследок на деда, ушел прочь.
Костер пылал в эту ночь особенно ярко. Искры тучей роились вокруг скачущего старика. Его гортанное пение словно раскаты разносилось на плато. Пот градом стекал по его усталому лицу, глаза закатаны в безумном трансе.
- Вставай и борись! - прокричал он, спугнув ночных птиц на опушке.
- Выхода нет. - вдруг заявила Лариса. - Ты не поняла, подруга? Все это... Это как гребаный лабиринт, Безумная игра больного сознания. Есть только вход...
- Ерунда какая-то — покачала головой София. - Такого не бывает.
- Все это — Лариса обвела комнату руками - Это как мышеловка! Окно, комната, дверь...
Вскочив, Кайманова нервно заходила по комнате, срываясь в крик.
- Ты ведь видела, Сама видела что там, - она указала на кладовую, откуда они вошли, - Там пустота. Там нет ничего, как бы мистически это не звучало. Нет входа, нет выхода. Стена! Кто-то или что-то оставило нам один путь, и он ведет прямиком к этому хирургу-извращенцу.
- Видела! Но такое не возможно! Мы не могли пройти сквозь стену! Физически не могли! - в тон Ларисе отвечала София. - Мы что-то упустили! Там должен быть проход!
- Должен! Но его нет! То что видят двое — это не галлюцинация! - не унималась Лара размахивая руками.
- Мммм... - раздался хриплый голос, и покойник, лежащий на каталке, не ловко приподнялся на локтях.
- Заткнись! - заорала Лара, схватив оцинкованную чашу с хирургическими инструментами, и нанесла сокрушительный удар в лицо несчастному покойнику.
Тело вновь рухнуло на место, оставив трафарет в миске.
- У нас один путь — кайман ткнула пальцем в комнату с хирургом. - И мы должны пройти его!
- Ну уж нет! Это самоубийство! Ты же видела какой там ад твориться! Я туда не пойду! - запротестовала София. - И уж тем более не собираюсь разгуливать нагишом по клинике!
- Нет, подруга. Я своих близняшек лет пять никому не показывала. И не собираюсь! Нет.
Лариса покрутила головой в поиске решений. Рука нащупала зажигалку в кармане.
- Есть идея. - вдруг улыбнувшись сказала Лара и бросилась в кладовку.
- Что ты делаешь? - заинтересованно спросила София, глядя на копошащуюся Ларису?
- Готовлюсь к свиданию — хитро ответила девушка, выудив из ящика набедренную сумку сантехника. Тут же в ящиках нашелся баллон- распылитель, с какой то субстанцией. «Содержание спирта... Пойдет» –  пробубнила под нос Лариса, и примотала зажигалку скотчем к баллону. Импровизированный огнемет, покрутившись в руке на манер револьвера, удобно уместился в сумке. Следом туда нырнули пару скальпелей, каким-то чудом найденные на дне одной из коробок большие садовые ножницы. Кайманова долго не могла вспомнить как они называются, не то сикутор, не то сукитор. Удивленное восклицание Софии, «Да это же секатор!» внесло ясность, но не поменяло сути. «В хозяйстве пригодится» - решила Лариса.
- Что? - развела руками Лариса, в ответ на молчаливый вопрос Софии, в момент, когда она засунула в карман мел. – Я видела в фильмах! В лабиринтах всегда так, Помечать  где был.
И в доказательство сказанному Лара нарисовала на стене белый крест. Порывшись на стеллажах в операционной, Лариса нашла несколько шприцов, но попытка прочесть наименование содержимого в них, чуть не привела к травме языка, по тому выбор был сделан визуально, тем более что в терминологии Лара не разбиралась, на самом большом из них. Когда процедура по распихиванию мелочей по карманам была завершена, Лара подкатила каталку к входу.
- Может скажешь наконец, что ты задумала? - испуганно спросила София, ожидая худшего.
- Мы прокатимся на этом чудном транспорте прямиком к выходу. И пока мы уносим ноги, наш обнаженный друг — Лариса шлепнуло мирно лежащее тело, - отвлекает внимание этого, мать его, доктора.
- Это безумие!
- Да! Пойми, однажды я уже упустила свой шанс, и повторять ошибок прошлого не хочу. Мы можем покорно ждать смерти, или сделать хоть что-то. От нас ждут покорности, но мы не курицы какие-то! Не овечки что робко блея двигаются на убой! Безумие? Определенно да, но этого от нас как раз не ждут! И это наш шанс. Мы выберемся вместе, помнишь?
- Или вместе умрем в лапах этого животного.
- Возможно, но мы хотя бы попытаемся бороться за свою жизнь! МЫ НЕ ОВЕЧКИ!
- Мы не овечки! - повторила София.
- Мммм... - зашевелилось тело.
- Заткнись! - хором закричали девушки, но прилагать к сказанному силу не пришлось в этот раз. То ли у зомби сработали инстинкты, то ли еще остались задатки интеллекта, но оно не стало ждать пока его стукнут, а резко замолчав, шлепнулось обратно.
- Да ладно, не бойся. Все будет хорошо — чуть ли не заикаясь от страха и волнения выговорила Кайманова, готовясь к поездке. - Сделаем все быстро и по тихому. Он даже не заметит!
Импровизированная карета, с мертвым кучером, оглашая окрестность жутким скрипом, неспешно вкатился в комнату. От такого присел даже хирург. Вдобавок ко всему, каталка остается каталкой, а не самокатом, как бы ее не называли, и неудачный катафалк не доехав и до середины комнаты, опасливо накренившись, встал как вкопанный.
- Ох, блядь – прикрыв глаза, тихо выругалась Лариса.
Судя по всему, такая же мысль посетила и Софию, но озвучивать ее она не стала, лишь шлепнула ладонью в лицо, качая головой.
Сотрясая тяжелой поступью пол, существо, некогда бывшее хирургом, подошло к каталке, грозящей превратиться в следующий миг, «могилой на колесиках», для двух, потерянных в пучине грустных мыслей, девушек.  Сквозь щель, под свисающим белым саваном покрывалом, Лариса смогла разглядеть огромную, босую ногу с торчащими ногтями, и вздувающимися венами.
Смерть. Такая скорая и нелепая. Уже чудилось ее холодное дыхание. Вот сейчас этот зверь перевернет их карету, или наклонится и...
Рука Ларисы нащупала шприц. «Сейчас или никогда» - мелькнуло в голове. И Лариса, сама удивляясь как, воткнула иглу в надутую, пульсирующую вену. Быстро выжав содержимое, соскочила в сторону.
- Беги! - закричала она Софии, передавая ей пустой шприц. Девушку не пришлось долго уговаривать. Обезумев от страха она рванулась вперед, к зияющему проходу в стене.
Как только София покинула неудачное убежище, Лариса задержавшись лишь на секунду, перевернув каталку с содержимым на завопившее существо, бросилась следом.
-Мммм... - выпучив глаза тело не летело, подкинутое девушками, на встречу удивленно моргающему существу. Итог полета не радовал бывшего пациента. Перехватив тело в воздухе, доктор с силой отшвырнул его в сторону. Глухо загремели кости.
Всего секунда разделяла их,  но этого было достаточно. Громыхая в несколько стремительных прыжков, оно достигло отстающую Ларису, в момент ухватив за волосы, с силой обрушило на землю. Рука, словно тиски сжалась на горле, приподнимая Лару над землей. Затрещали одежды, грозясь разлететься в клочья. Жадно хватая воздух ртом, Кайманова повисла в воздухе. Глаза с застывшим ужасом наполненные слезами безмолвно смотрели в лицо неминуемой смерти. Затрещали позвонки. Где-то на границе сознания она едва уловила истерические вопли Софии. Тщетно пытаясь освободиться, безрезультатно хлопая руками, Кайманова чувствовала как жизнь покидает ее.  В заволоченном предсмертной пеленой зрении Лара видела, как бросилась на помощь София. «Какая глупость,- промелькнуло в голове. –  А ведь могла спастись, убежать»…  И не важно что это лишь агония. Не сейчас так чуть позже, но ждет их один исход.
Усталый индеец в неистовстве и конвульсиях содрогался у ревущего пламени, жадно хватая ртом воздух, но словно сама смерть схватила железной хваткой за горло. Глаза наполнились слезами. Взмахи бубна стали реже. Хрипя и задыхаясь, старый шаман повторял вновь и вновь: « Борись, борись. Не сдавайся, девочка. Духи сильны, но храбрость поможет тебе преодолеть все преграды!». Хватка ослабла, и вскочив он продолжил бешеный танец. Эту схватку они выиграли, вырвав мгновенья жизни в бескрайней пучине времени у самой смерти, но самый тяжелый бой был впереди. Он чувствовал это. Всем телом и разумом, скованным усталостью и болью.
«Мы выберемся. Вместе.» - вспомнила Лара недавние слова. Последняя неуклюжая попытка ослабить хватку, и руки повисли...
Повисли, что бы в следующую секунду раздался лязг защелкивающихся ножниц. Окровавленный секатор со стуком упал из расслабленных рук Лары, следом за ним рухнуло отрезанное мужское начало монстра, как и сам монстр, павший на колени, прижимающий руками кровоточащую рану, да и сама Лара не устояв на ногах свалилась в растекающуюся лужу крови.
-Выкуси, мразь!- зло закричала Лариса, протягивая средние пальцы в  излучающую вселенскую скорбь гримасу доктора, полную боли и обиды. Подлетевшей Софии пришлось практически тащить упирающуюся Лару.
- Лариса, бежим!- вцепившись в пояс, девушка с силой потянула Лару.
-Пусти, Я его порву! Слышишь! Я тебе глаза по выцарапываю, недоделок! – огрызалась Кайманова.
В конце концов, внемля мольбам подруги и благоразумию, Лара поднялась с пола, и девчонки, ухватившись за руки, тряся богатством под майками, весело побежали к выходу. Взвыв от гнева, чудовище бросилось вслед.
- Мммм… - раздалось у него за спиной, и мертвое тело вновь обрело подвижность, обхватывая ноги разбуянившегося монстра. Не ловкий шаг, и былое светило медицины растянулось во весь свой гигантский рост на мокром, скользком полу. Но этого хватило, чтобы ухватить семенящую Ларису за лодыжку.  Вереща, девушка свалилась, крепко приложившись головой. Барахтаясь на скользком покрытии, она никак не могла освободится. Тапки разлетелись в разные стороны. Отбросив тело неумирающего мертвеца назад мощным ударом, хирург с силой потянул брыкающуюся девушку на себя.
- Ааа! София, помоги! – закричала она, пытаясь бороться, но все тщетно. Грубая ладонь ухватила ее за ягодицы, все ближе и ближе притягивая к себе.
- Бля! Да нахера это теперь тебе! – еще сильней закричала Лара, с нескрываемой ноткой удивления, силясь скинуть его руку со своей попы.
И снова София, как ангел хранитель оказалась рядом, и схватив подругу за руки потянула на себя.
-Лара бежим! – кричала она.
- Как здорово ты придумала! На чем? – застонала Кайманова. – Беги, спасайся!
Предательские слезы боли и прощания блестели в ее глазах.
- Ну уж нет! – прокричала София, тужась от напряжения – Вместе!
Ее крик звонким эхом пронесся по помещению. Резко отпустив Лару, она бросилась к ее сумке, и выхватила баллон. Яркий язычок колыхающегося пламени засиял подобно сердцу Данко, являя собой символ свободы и спасения.
- Асталависта, урод – зло выругалась София, нажимая на спуск. Огненное облако окутало лицо зверя. Взвыв от боли, он бросил все, обхватывая руками обожженное лицо, с тлеющими ошметками бороды. Еще и еще клубы пламени охватывали его, и наконец, боясь что баллон вот-вот взорвется, София запустила им на напоследок в голову несчастного. На этот раз обошлось без бравады и уговоров. Не сговариваясь, девушки бросились прочь. Шаг, другой – и вот он, путь к спасению! Зияющий лаз совсем близко. София ловко нырнула внутрь. Следом потянулась Лариса, но с удивлением почувствовала резкий обжигающий холод, и поскользнувшись повисла. Широко раскрытыми глазами она смотрела как парапет и стена у лаза покрываются льдом. Попытавшись зацепиться, Лара лишь в очередной раз заскользила вниз.
- София!!! – в истерическом страхе заорала девушка, но звук, словно ушел в стены длинного туннеля.
- Держись! – София не раздумывая схватила Кайманову за руку, в последний момент, прежде чем она окончательно слетела вниз. – Я тяну! Помогай!
Заскользив пятками, Лара, как могла, пыжилась взобраться, и спустя несколько попыток ей это удалось. София втянула ее внутрь.
Оправившись от боли и слепоты, доктор рванулся к беглянкам в тот момент, когда они скрывались в туннеле. Взревев как кастрированный бык, опаленный пламенем, он влетел в лаз, хватаясь рукой за ногу Ларисы.
- Когда же ты сдохнешь! – заорала Кайманова, истерично брыкаясь и скребя пол, но силы были не равны, не смотря на нанесенные травмы, и дюйм за дюймом, он подтягивал ее к себе.
- Я тут! – вновь подлетела, точнее, быстро подползла, София. Попытка вытянуть Лару из цепкой хватки чудовища не увенчалась успехом. Он подобно бультерьеру, намертво обхватил ее лодыжку, и казалось, скорей оторвет ногу, чем отпустит. Тогда София решилась пойти иным путем. Прижавшись в узком тоннеле, девушка нанесла несколько ударов ногой в лицо ревущему хирургу. Но тот, взревев еще сильней, вопреки надеждам и ожиданиям, второй рукой ухватился за ногу Софии. И теперь обе девушки как в капкане, тянулись к нему в пасть.
- Не переживай подруга, - голосила Лариса. – Он нас не изнасилует, ему нечем. Он нас просто сожрет.
- Вот успокоила -  цепляясь, закричала София.
-Мммм… - раздалось из комнаты.
Вальяжной походкой, вновь оживший труп подходил с тыла.
- Мммм… - прозвучало как восхищение, и ожившее тело, с шлепком пристроилось сзади от доктора.
Никто и предположить не мог, о гомосексуальных наклонностях зомби, как не мог такого предположить и сам хирург, иначе никогда не поворачивался бы к нему спиной.
«Так вот ты какой, загадочный пациент» - промелькнуло в голове у Лары.
А глаза хирурга тем временем расширились от удивления и ужаса. Быть так нелепо изнасилованным, да еще мертвецом – такое явно не умещалось в рамки его фантазий.
Воспользовавшись секундой расслабления, Лариса с силой потянула ногу на себя.
- София, тяни! Тяни на себя! – вдруг сказала она, и девочки дружно потянули заскользившего доктора, от чего его габаритное тело лишь сильней застряло в проходе. Но надо отдать должное его выдержке – хватку он так и не ослабил, и не выпустил девушек из цепких объятий.
И в этот момент она вспомнила про шприц. Тот самый, пустой, что передала ей Лара. Почему она его так и не выкинула, она не знала, скорее всего, от страха просто забыла, но сейчас он был словно ключом от запертой двери.
-Фенолфталеин, - прочла она с удивлением надпись на наклеенном на шприц стикере из бумажного скотча. – Так это же пурген!
- Пурген, шмурген! Извините, некогда мне было медицинскую энциклопедию листать! Что было, то и взяла.
Изогнувшись, насколько это было возможно, она с силой воткнула иглу в руку монстра. Хватка ослабла, и София смогла вырвать свою ногу.
- Держи – крикнула Лара передавая ей скальпель.
Вот тут София разошлась не на шутку, оставив практически резаный автограф на предплечье, со всеми правилами каллиграфии, с завитушками и точкой в конце. Доктор взревел, не в силах терпеть моральную и физическую боль. А девушки тем временем в спешке поползли по длинному, мрачному тоннелю, словно два лучика в царстве вечной тени, сверкая  аппетитным задом напоследок, оставляя далеко позади себя брачную идиллию.
-М-м-м-м-м, - пыхтел восторженно труп.
-Су-у-у-у-кии… - в тон ему, но не так восторженно шептал хирург. И лишь ехидный оскал, и мстительный блеск в глазах, говорили о том, что пурген грозит вот-вот выдать неприятный сюрприз для обезумевшего зомби – гомосексуала…
Ночь страха в инфекционке, грозила обернуться кошмаром для ее древнейших обитателей.
                                                                   
***

Они ползли, по бесконечно длинному тоннелю, казалось целую вечность. Во мраке серые стены нескончаемой чередой тянулись вдаль. Тихо вздыхая, они думали о своем, но обе были несказанно рады, не смотря на нервное истощение, что уцелели. В какой то момент, чувство затянувшегося времени вселило искру паники, и Лариса стала аккуратно, а иногда и не аккуратно, чертить мелом крестики на стенах. По ощущениям прошло больше часа, ноги ныли от боли.
- Да что же это такое! - выругалась София.
Обессилев Кайманова упала лицом в пол, и в полумраке увидела на стене, белеющий отблеск от поставленного ею знака.
-Какого Тота! Мы лазим по кругу! - взвизгнула она, но в этот момент послышались едва тихие звуки. Небольшое ответвление они так бы и не заметили, если бы не доносившиеся от туда, едва различимые звуки, отдаленно напоминавшие подобие какой о мелодии. Был он здесь, или не был, у Ларисы не было сил удивляться чему бы то ни было. За последнее время она видела много того, чего быть не может.
- Там что-то есть – прошептала Лара сворачивая. – Скорей туда, там могут быть остальные!
Не сговариваясь, девушки быстро поползли к источнику звука, и уже через пару метров впереди в свете показался выход. Ввалившись внутрь, они оказались в просторной комнате.  На полу сидел мальчик, лет пяти, и вертел в руках какой-то куб, похожий на музыкальную шкатулку, покрытую множеством гравированных кусочков мозаики, или пазла, изображавших кусочки резных картинок каких то картинок. Подобно кубику Рубика, малыш ловко перебирал фрагменты, и его не хитрые движения сопровождались  звонкой мелодией.  Задрожало стекло огромного окна, от очередного раската грома. Словно завороженные, Лариса с Софией, уставились на царящую картину. Они ожидали увидеть что угодно, но не это. Мальчик поднял на них свой взгляд.
- Мне холодно – жалобно произнес он детским дрожащим голосом.
- О, Господи! Ребенок! – София бросилась к мальчику,
- Как тебя звать? Как ты здесь оказался? – Лариса бросилась следом, растирая хлипкие плечики ребенка.
- Где взрослые? – вопросы сыпались с двух сторон, но мальчик лишь испуганно хлопал большими голубыми глазами и повторял.
- Мне холодно…
Бросив взгляд вокруг, Кайманова увидела бутылку виски на столе.
- Вот, - она вылила немного пахучего содержимого в ладоши Софии. – Его нужно растереть.
Усадив ребенка на диван, обняв за плечики, София стала втирать обжигающую жидкость в его холодную кожу.
И пока девушка заботливо занималась ребенком, Лариса решила осмотреться. Большая, просторная комната в корне отличалась от всего увиденного ранее, походя скорее на богато обставленный кабинет. Небольшой мягкий диван, из резного дерева, покрытый нежной кожей. В тон дивану, в углу,  стояло просторное кресло. У стены, в которой зиял вентиляционный проход, из которого недавно вылезли блуждающие в неизвестности девушки, массивной громадой подпирал стену просторный платяной шкаф. Большой, дубовый стол, судя по всему антикварный, стоял ближе к углу. Широкое окно, из которого лился не яркий свет мегаполиса. На стене, напротив, весел большой портрет, явно старинной работы, изображавший серьезное лицо не молодого мужчины. Очки –пенсне, седая бородка и взгляд пробирающих умудренных жизнью глаз, в дрожащем свете свечей, смотрели словно живые. Тяжелая деревянная дверь в стене напротив стола, как и ожидала Лариса, оказалась заперта. На столе стоял подсвечник, с горящими свечами, и их не яркий дрожащий свет заливал комнату. Помимо бутылки стоял и стакан, а так же лежали ворох каких то бумаг. В пенале ютились карандаши и ручки, расставленные в аккуратном порядке. На краю стола стоял снежный шар, за стеклом которого, на белой не ровной поверхности был изображен полярный медведь, на фоне двух флагов. Красного, со звездой, и бело-полосатого. Принадлежность к странам трудно было не угадать. СССР и США.. Ларисе даже в голову не пришло, как нелепо смотрятся пережитки прошлого в современном мире.  Заботило ее сейчас иное. Открыв дверцу шкафа, Кайманова стала рыться в вещах.
-Лариса, а тебе не кажется что рыться в чужих вещах, это не прилично – улыбнувшись малышу сказала София.
- Угу, - раздалось из глубины шкафа – Зато полезно и практично!
К ногам Софии полетели старая куртка, явно велика по размеру всем присутствующим, но девушка моментально воспользовалась ей, накинув на плечи дрожащему ребенку.
- Сейчас, сейчас мой хороший. Сейчас станет теплей.
Тут же отыскалась пара армейских полуботинок, явно кроя прошлого века, но все же лучше чем шлепать босиком.
Света было явно не достаточно, чтоб рассмотреть детали убранства комнаты. Щелкнув безрезультатно несколько раз найденным в полумраке выключателем, Кайманова обратила внимание, на едва жужжащую в тишине лампу под потолком.
- Сейчас мы ее — проговорила Лариса, вскарабкавшись на стол, пытаясь до тянуться до заветного источника света. И хотя она не была коротышкой, рост ее никак не позволял дотянуться. Она высунув язык от усердия, хватала воздух в нескольких сантиметрах от лампы, загородив собой и без того скудный свет. Взоры девушек были прикованы к потолку, но не смотря на это, в погруженном во мрак пространстве, они не видели, как черная тень, словно паутина, поползла по потолку от люстры, ожидая близкую добычу. Как щупальца тени медленно тянулись к руке девушки. Как пригревшись в меху куртки, улыбался, наслаждаясь теплом беззаботный маленький мальчик. Не видела этого и София, но что-то кольнуло в груди. Нарастающее чувство тревоги нахлынуло внезапно.
- Лариса... - сказала она скулящей от усердия Каймановой.
- Сейчас я ее — искорки пробегали внутри лампы.
- Лариса! Лара! - повторила громче София, срываясь чуть не в крик — Кайман!
- Что?
- Оставь. Твои недавние позывы электрика обернулись маленькими неприятностями. Швабру помнишь?  - улыбнувшись сказала София. - Оставь, А то не дай Бог еще свалишься от туда.
Словно пророчество прозвучала фраза, и в следующий миг, сотрясая воздух руками, взмахивая подобно крыльями, Кайманова зашаталась на краю, качаясь взад-вперед. София бросилась было к ней, но девушка балансируя на грани, сохранила равновесие устояв на ногах.
- Вот ты как скажешь! - огрызнулась Лара, спрыгнув на пол.
Кайманова прекрасно понимала, что не смотря на мнимую браваду, и попытки держаться, они с Софией прошли сквозь Ад не благодаря храбрости, а благодаря страху. Леденящему кровь ужасу. И сейчас, как никогда им нужно было время что бы прийти в себя. Часы, минуты, да хоть секунды покоя. Лариса налив в стакан виски, протянула его Софии, сама же сделав большой глоток из бутылки уселась за стол. Ни что так не успокаивало Лару, как работа. Да, глубока заблуждается тот, кто представляет профессию археолога как незабываемое приключение в духе Индиана Джонса, в поисках ковчега, прыжками по лианах и прочее. Нет, Археология это в первую очередь рутина. Бумажная рутины в поиске и анализе сотен источников. И сейчас Лариса с умилением погрузилась в бумажки. Первым делом что ее заинтересовало, это снежный шар. Покрутив в руках наивную игрушку, Кайманова разглядела во взятое со стола увеличительное стекло, гравировку, вырезанную на днище. «R.P.» Инициалы показались ей знакомы. Где-то она встречала подобное, причем совсем недавно. Зажигалка! Та самая найденная зажигалка. На ней было были те же инициалы. Достав свой блокнот, и выудив карандаш, Лара наспех набросала по памяти увиденное, и аккуратно перерисовала то что есть на шаре, как и сам шар. Привычки кропотливо работать давали о себе знать. Полистав бумаги на столе, и не найдя ничего интересного, Лариса полезла в ящики. Один из них открылся без трудна, и на стол тут же легла кипа бумаг, пара книг и журналов. Со вторым же пришлось повозиться. Тяжелый ящик никак не хотел открываться. Пришлось воспользоваться скальпелем, что бы взломать его. На дне ящика, за парой сигар и обтянутого пожелтевшей обложкой от времени, блокнота, лежал пистолет в именной коробке. Кайманова не очень хорошо разбиралась в оружии, но его очертания знают даже дети. Colt 1911. Рядом дополнительная обойма и коробок массивных патронов. Там же, в глубине нашлась и кобура, которую Лариса поспешила натянуть на пояс. «For my friend.  Save your life as saved my. R.P.»  - гласила аккуратная надпись на коробке, с чуть наклоненными, но калеграфически красивыми буквами. Переписав аккуратно все увиденное, дополнив не хитрыми иллюстрациями, зарядив обе обоймы для пистолета (Лара была далеко не эксперт по вооружению, но худо бедно понимала принцип работы оружия, ей даже приходилось сталкиваться с ним, и даже стрелять! Да, это была ракетница, а не пистоле, да, стреляла она в воздух, но стреляла же!) , и аккуратно сунув его в кобуру, не забыв при этом покрасоваться находкой перед подругой, Лариса увлеченно погрузилась в чтение дневника. С интересом перелистывая страницы, и копошась в бумагах, ее внимание привлекла старая, черно-белая фотография, запечатлевшая двух людей в меховых одеждах. Белое покрытое снегом пространство вокруг. Улыбки усталых людей на лицах, покрытых белым налетом снега с россыпью морщинок. Но больше всего ее заинтересовало то, что держали они в руках. Это был прозрачный снежный шар. Качество фотоснимка оставляло желать лучшего, тем более что время было с ним беспощадно, но в очертаниях игрушки, Кайманова безошибочно разглядела тот самый шар, что стоял перед ней. Ошибки быть не могло. Тот же мишка, те же знамена... «Встреча экспедиций Папанина и Пери в Заполярье. 1936 год.» - прочла она на обороте.
- Что? - устало спросила София.
Лариса даже не заметила, что произносила это в слух, впрочем и сейчас она была погружена в работу, не обращая внимание на окружение. Мир словно перестал существовать для нее в этот короткий момент. Словно не было рядом ее верной подруги, не было этого милого мальчугана, покачивающегося на диване. Не поскрипывала не закрытая дверь шкафа, отражающая комнату в своем массивном зеркале. Не было громыхающей стихии за окном...
- Нашла что-то интересное? - София нагнувшись через стол потянулась к одной из лежащих старых фотокарточек. - А это что?
Лариса вздрогнула от неожиданности.
- Извини — мило улыбнулась подруга.- Не хотела тебя напугать.
- А? Все хорошо. Что-то спросила?
- Что это?- повторила София рассматривая фото старого серого здания.
- Это? Полагаю больница. - Лариса откинулась на высокую, резную спинку стула, устал протерев глаза. –  Смотри. Оказывается раньше на этом месте находилась психиатрическая клиника. Довольно старая. Со сменой власти в 17 году она не утратила своего назначения.
- А я то думала что это инфекционное отделение — отшутилась София.
- Так и есть! Занятно, но в 1937 году сюда поступила группа людей, если верить написанному. Полярники. Не удачная экспедиция Папанина. Пропала в 1936 году. Большая часть членов экспедиции была найдена мертвыми при весьма странных обстоятельствах. Все указывало на насильственную смерть, но следов насилия как таковых не было. И не многие выжившие в бреду уверяли что это не они. Но естественно в то время не особо разбирались кто виноват и что делать, и их, выживших, поместили сюда. Странно что в тот день, приказом НКВД был объявлен гриф особой секретности на случившемся, что подразумевает что все они считались мертвыми. Косвенные доказательства указывали на то, что эта горстка людей расправилась жесточайшим образом со своими товарищами! Доктор Канн, тогда еще главный врач этого заведения, окрестил их психическое расстройство как новую форму шизофрении, или иное неизвестное заболевание. «Белое безумие»…
Звонкий раскат грома за окном заставил девушек вздрогнуть. Сверкнувшая молния на миг осветила просторную комнату.
- Уж не знаю деталей, но исследования, судя по всему, продолжались вплоть до 39 года. Затем война, другие ценности, другие цели и задачи... Так малоизвестные результаты, малоизвестного профессора и оставались на дне. Тем более, что судьба вписала свои ужасные коррективы в эту историю. Так в 1939 году в клинике произошла непоправимая катастрофа. В ночь не 31 октября, практически все здание сгорела вместе с пациентами и находившимся там персоналом. Вот.
Лариса выудила из бумажной кучи фотографию. На ней явно было изображено то самое здание, верней то не многое что от него осталось. Обгоревший остов с разрушенными стенами почти до фундамента, лишь правое крыло зубьями обрушенных стен возвышалось над импровизированной линией горизонта. Почерневший от копоти камень навсегда запечатлел ужас произошедшего. Фрагменты обгоревших тел сложенные и пронумерованные, накрытые полотном, словно стой обрушенных оловянных солдатиков попал в кадр. Жизнь навсегда покинуло скорбный приют для душевно не здоровых людей.
- Ужасно. – проговорила София печально разглядывая карточку.
- Да. Впрочем, так это или нет, халатность или поджог, теперь это не имело значения. Клиника и ранее не блистала популярностью, и все работы велись в строжайшей секретности. К сожалению, все результаты работ были уничтожены пламенем, удалось восстановить лишь крупицы, но они не представляли ценности, не научной, не для следствия. В пожаре погиб и сам профессор Канн. Стихия равнодушна к титулам и значимости, ей все равно доктор ты или пациент, президент или работяга, она с легкостью и неумолимой жесткостью отнимает жизнь у любого. И взрослого и ребенка, уж я  это знаю. Все и все были забыты.  Вплоть до 1956 года. Лишь после трагических событий на перевале Уральских гор, произошедших с тургруппой Дятлова, вновь всплыло это название. В узких кругах и шепотом вновь заговорили о «Белом безумии».
Девушки были слишком увлечены беседой, и не видели, как расширились тени за спиной, заполоняя собой пространство. Как вжался мальчик в спинку дивана, как его качающиеся движения стали сильней и резче. Не могли и помыслить они и о том, как где-то в глубине вентиляционного тоннеля, скованный льдом «хирург» с неистовым ревом и мстительным блеском в глазах, разрывает собственную плоть напополам. Цепко хватаясь когтями за стены, он метр за метром полз вперед, преодолевая мрак вентиляционной шахты влекомый жаждой крови, жаждой мести. Кольцо вокруг девушек неумолимо сжималось, грозя вырваться в нечто…
- Одним из таких и был уже не молодой, но амбициозный врач, бывший ученик Канна, профессор Седов. Именно он выдвинул гипотезу об инфекционном происхождении этого недуга. Государству,  со всеми вытекающими,  было совсем не выгодно иметь подобное заболевание, распространяемое на его территории подобно Гриппу или ОРВИ, и, конечно же, эта теория была поднята на смех не только коллегами, но и товарищами Седова. Полетели гневные и саркастические замечания, но, тем не менее, уже через несколько лет, на остове сгоревшей больницы, было воздвигнуто Инфекционное отделение! Догадываешься, кто занял пост главврача? Впрочем, в большинстве своем, это все тайна, покрытая мраком. Без архивов, результатов исследований и иных данных это не более чем набор статеек.  – Кайманова толкнула ворох бумаг на столе. – Может здесь и есть что-то более полезное, но на обработку и анализ нужно больше времени. Впрочем, жизнь полна сюрпризов, и в 66 году, как бы мистически это не звучало, но на утро 31 октября, профессор Седов был найден в кабинете повешенным. Следов насилия не обнаружено. Интерпретировано как самоубийство, и как оказалось, накануне, ему был выставлен диагноз «шизофрения» и он должен был быть отправлен на принудительное лечение, по нашему пребывание, в психиатрической клинике. Занятная история, не правда ли?
- Да уж, есть что-то, интригующее, – задумчиво произнесла София.
- Прекрасно! Тогда держись крепче. Дальше – интересней! Вот. - она указала на раскрытый блокнот, с пожелтевшими страницами, найденный в ящике. Надпись на титульном листе гласила: «Дневник. Профессор Эдуард Станиславович Канн. Наблюдения и анализ» Далее личная подпись.
- Это дневник того самого профессора, Канна.  В целом ничего примечательного. Первая запись датирована 34 годом. Но примечательно другое! Во первых, как такое возможно? Все данные по исследованиям сгорели, вместе со зданием!
- Может быть не все? Ну ты же знаешь, спецслужбы любят скрывать правду, и все такое.
- Да, Но дальше хуже! Последняя запись датирована 31 октября 1957 год! Сомнений нет, все записи велись рукой профессора! Как такое может быть?! И вот — Лариса решила добить окончательно подругу своими подозрениями, выудив другую фотографию — Это прижизненное фото профессора Канна!
На старом черно белом снимке мужчина в возрасте, с седой бородкой, очках-пенсне, и копной седых волос, с легкой полуулыбкой смотрел в камеру. Он сидел за большим дубовым столом, на фоне старинного массивного шкафа. На столе  стоял подсвечник, лежала раскрытая тетрадь. Карандаши и ручки аккуратно сложены в пенал. По правую руку от него, стоял снежный шар. Сомнений не было. На старом фото была изображена именно эта комната! Прошел почти век, но в обстановке практически ничего не поменялось. Разве что нет этого человека, и на его месте сейчас восседала Лариса, с азартным блеском в глазах, смотревшая на подругу...
- Улавливаешь мысль? К сожалению большая часть листов вырвана. Уж не знаю как они сгорели, но явно отдельно от этого дневника, если сгорели конечно.  Все это слишком странно! Невообразимо, Не возможно! - Лара понимала, что они с Софией пережили ужасные события, к которым даже в памяти не хотелось возвращаться. Тщательно скрывая друг от друга свои переживания, девушки молчали, стараясь не возвращаться к пережитому. В равной степени она понимала и то, что вопросы всплывут рано или поздно на поверхность. Им придется говорить об этом, им придется вернуться в памяти к тому аду, через который они прошли, ибо ад этот еще не закончен.
- Где мы? Что это за комната? Как мы тут оказались? И какого Тота здесь твориться? Если это кабинет Канна, то как такое возможно?
Со вздохом Кайманова сгребла дневник и некоторые бумаги в сумку, прихватив заодно несколько карандашей,  и  бутылку не допитого виски, устало направилась к окну.
–  Слишком много вопросов, на которые, боюсь, ответов нет в природе. – сказала она на ходу, делая большой глоток обжигающего напитка. - Эх, найти бы архив...
«Мир за окном. Так близок и так далек одновременно. Кажется вот он, стоит лишь протянуть руку. А нет. Не дотянешься, как не тянись.» - думала Лара глядя в широкое окно.
Город за окном жил своей повседневной жизнью. Тяжелые капли дождя стекали по прозрачному стеклу. По лужам спешили куда то мелькавшие огни фар бегущих автомобилей. Вот за угол повернула большая белая машина, похожая на лимузин, в спешке обрызгав водой с  лужи зазевавшегося пешехода. Мужчина с полосатым зонтом замахал вслед обидчику, видимо выкрикивая слова брани. Но звуки города тонули в шуме дождя. Грянул гром, раскаты которого пошатнуло стекло. В слепящей вспышке молнии, Лариса разглядела не высокое здание напротив, на крыше которого красовался рекламный слоган Coca cola. На старинных часах под самой крышей стрелки медленно отсчитывали время. 12:46... «Почти час. – мелькнула мысль. – Стоп! Не может быть!»
Неожиданно поднявшийся ветер в момент превратился в подобие урагана, грозя разметать камни и деревья. Бушующие языки пламени взвились вверх, обжигая спотыкающегося, но продолжающего дикий пляс старого индейца. Он все пытался и пытался перекричать ветер, всеми силами пытаясь бороться со стихией. Взбушевавшееся пламя осыпало его снопом искр, гонимых ветром. Они подобно белому рою облепили его тело, превращаясь в снежные комья, сковывая льдом судорожно бьющегося старого индейца.
Грянул гром.  Мелькнула молния, озарившая своим холодным блеском комнату, И София ошарашено отпрянула в сторону. Крик ужаса застыл в горле. Лишь миг, короткий миг, и в блеске бушующей стихии, из зеркала на двери на нее смотрела не усталое ее отражение, а какая то женщина в белых одеждах, свисающих словно саван. Голова ее была опушена, лицо скрыто за копной черных, словно тень волос. Но в следующее мгновение наваждение исчезло. София готова была уже списать увиденное на усталость, ведь за последнее время им довелось пережить многое, но тут словно что-то кольнуло в сердце. Что-то до боли родное и такое далекое. Она почувствовала чей то взгляд в спину. Охваченная внезапно нахлынувшим чувством тревоги, София обернулась, дрожа всем телом, словно лист на ветру. Взгляд ее приковала страшная картина. В углу, на кресле словно в мареве, или дрожащей дымке, сидела ее мать… Как тогда, во сне, губы ее в немом крике призывали бежать, незамедлительно, прочь от сюда.
Лара! Бежим! – выкрикнула София, оцепеневшая от ужаса в унисон истерическому визгу подруги.
Лариса прильнула к стеклу, пытаясь разглядеть детали. «Не может быть! Окно, люди, весь этот мир — все это не настоящее! Это иллюзия!  Хитрая ловушка, которая вела их все это время. Но куда? В закрытую комнату, существование которой не возможно? В капкан, который грозил в любую секунду захлопнуться! Бежать. Бежать прочь, пока не поздно!» - думала  Кайманова прижавшись к окну.  Она готова была броситься прочь, но в этот момент, по ту сторону зыбкого мира, сотрясая стекло впечаталась ладонь. Словно белая тень, за окном висела фигура человека. Белые разорванный халат хлопал крыльями на ветру. По обезображенному лицу было не понятно он, или она. Глаза без зрачков с множеством красных прожилок со звериной злобой смотрели в лицо Каймановой. Выпуклые скулы и порванный рот со свисающими из губ хирургическими нитями. Призрак плюясь кровь зловеще расхохотался, болтаясь на ветру. Взвизгнув в истерическом крике, Лариса отпрянула назад, чуть не наткнувшись на стоящую позади Софию, замершую от страха, и выкрикивающую: «Лара! Бежим!»
И в этот момент, словно от резкого порыва ветра внезапно потухли свечи, повергнув комнату во мрак. Все на что была способна Лариса, это обняв прижаться к Софии. Бежать было некуда. Вновь зазвучала музыка, и позабытая на полу кубик-шкатулка, сама стала складывать какую то картинку. Послышался скрип открывающейся двери, и тяжелая поступь во тьме. Свечи зажглись так же внезапно, как и потухли, возвращая ясность происходящему. Но это не принесло облегчения. Открытая дверь. На полу шкатулка изображала повешенного, в стиле  карт Таро. Рядом с ними побледневший, видимо от страха, стоял ребенок.
- Они пришли за вами – сказал он.
-Кто? – хором выдохнули перепуганные девушки.
Малыш не ответил, лишь кивком головы указал на зеркало, в котором отчетливо была видна женщина в белом, с распущенными черными волосами. Гром содрогнул окно, в существовании которого Лариса вообще сомневалась, и в этот миг, силуэт в зеркале бросился к ним, издав дикий вопль. Кроваво-красные глаза, острые словно бритва акульи зубы в зловещем оскале. Словно наткнувшись на преграду, она врезалась в зеркало оставляя россыпь трещин, которые с хрустом ширились и множились под ее натиском. Треснул и снежный шар на столе. Словно лавина, снег гонимый леденящим холодным ветром, повалил из него, окутывая холодом и белыми хлопьями комнату. Вырвавшаяся вьюга вмиг окутала комнату, раскидывая все вокруг.
-Ааа! - нервы Ларисы сдали окончательна, и она неистово закричала, пытаясь перекричать шум бушующего, арктического ветра. - Бежим!!!
Впрочем слова ее были излишними. София и без того собрав в охапку все то немногое нужное что сумела ухватить, уже бросилась прочь, волоча за собой Кайманову.
Утро на далеком плато было тихим и спокойным, как никогда. Теплое осеннее солнце грело мирок, не ведавший стужи.  «Бычья храбрость» с тревогой подбежал к лежащему старому шаману.
- Дедушка?
Но старый индеец остекленевшим взглядом, в котором застыли боль и страх, смотрел на своего внука. Мертвое его тело навсегда окоченело в немыслимом положении, с вывернутыми руками и открытым ртом, с застывшим криком ужаса. Его замерзшее тело покрывала белая корка снега, с застывшими сосульками.